?
она будто нырнула в небытие и ждала, пока что-нибудь произойдет. В Париже затягивались мирные переговоры. Никсон отдал приказ и дальше бомбить Ханой, несмотря на новую волну протеста в стране и за рубежом. На одной из пресс-конференций он предъявил кинокадры, которые убедительно доказывали, что американские самолеты не сбрасывают бомбы на северо-вьетнамские госпитали, хотя сам везде летал военным вертолетом. Следствие по делу изнасилования и убийства официантки в Касл-Роке зашло в тупик после освобождения из под ареста путешествующего художника-рекламиста, который в свое время отбыл три года в психиатрической больнице штата Огаста, - вопреки всем ожиданиям, его алиби оказалось непоколебимым. Дженис Джоплин исполнял блюзы…
Сара воспринимала все эти события нечетко, будто голоса из другой комнаты, где без конца продолжается бесконечная вечеринка.
Выпал первый снег - собственно, и не снег, а пороша, - потом еще раз припорошило, а за десять дней до рождества замела метелица, да еще такая. Что в этот день отменили занятия в школе, и Сара седела дома, наблюдая в окно, как снег засыпает Флэг-стрит. Ее короткий роман с Джонни, - а впрочем, она не была уверена, можно ли это назвать романом, - остался в прошлом, в другое время года, и она чувствовала, что образ Джонни начинает стираться из ее памяти. Это чувство доводило почти до паники, будто часть ее самой тонула. Тонула в небытии.
Сара много читала о травмах головы, о комах, повреждениях мозга. Ничего из прочитанного не вселяло надежды. Она узнала, что одна девушка из небольшого городка в шмате Мериленд пролежала в коматозном состоянии шесть лет, а молодой английский докер из Ливерпуля, которого ударило по голове крюком портового подъемного крана, не выходил из комы четырнадцать лет и потом так и умер. Постепенно этот молодой здоровый мужик утрачивал признаки живого человека, усыхал, у него выпадали волосы, зрительные нервы под закрытыми веками превратились в кашу, связки и сухожилия укорачивались, и тело постепенно принимало положение внутриутробного плода. Он будто возвращался назад во времени, его мозг дегенерировал, и постепенно он снова стал еще не рожденным ребенком, который плавал в плацентарном растворе комы. Посмертное вскрытие показало, что извилины и складки мозга у него разгладились и его лобные доли стали почти совсем ровными и гладкими.
«Ой, Джонни, как же это несправедливо! - думала она, смотря, как на улице идет снег, укрывает все чистым белым одеялом, прячет под ним побежденное лето и багряно-золотую осень. - Как несправедливо, что они не дают тебе уйти, куда бы не шла твоя дорога».
Через каждые десять-двенадцать дней приходило письмо от Герберта Смита: Вера имела своих адресатов, он - своих. Он писал большими размашистыми буквами, пользуясь старомодной авторучкой с чернилами.
Мы оба живы и здоровы. Все ждем, что будет дальше. Да и вы, наверное, тоже. Да, Сара, я тоже читал кое-что и знаю о том, о чем вы любезно написали нам в своем письме. Ничего хорошего не светит. На мы, конечно, не теряем надежды. Я не такой набожный, как Вера, но по-своему, верю в бога и только удивляюсь, почему он не забрал Джонни к себе сразу, если уж надумал это делать. Какой в этом смысл? Наверное, никто не знает. Нам остается только надеяться.
В другом письме он писал:
В этом году мне пришлось делать почти все покупки к рождеству, а то Вере взбрело в голову, что рождественские подарки - греховный обычай. Уже по этому вы можете судить, что с ней становится все тяжелее. Она и раньше думала, что это не праздник, а святой день, - вы понимаете? - и если бы она увидела, что я пишу просто «рождество» вместо «Рождество Христово», то, наверное, испепелила меня на месте. Она всегда говорила: «Не забывайте, что это день рождения ?исуса Христа, а не Санта-Клауса», - но никогда не возражала против рождественских подарков. Наоборот, любила покупать их сама. А теперь только и делает, что ругает этот обычай. Мне кажется, она набирается этой чуши от тех людей, с которыми переписывается. Ох, как я хочу, чтобы она опомнилась и снова стала нормальной женой. А в остальном у нас все в порядке.
Герберт.
Потом пришла рождественская открытка, над которой Сара немного поплакала:
Шлем вам наши наилучшие пожелания накануне праздников, и если бы вы захотели приехать и провести рождество с двумя старыми чудаками, то свободная комната вас всегда ждет. Мы с верой живы и здоровы. Надеюсь, что Новый год для всех нас будет лучшим, я уверен в этом.
Герберт и Вера.
Она не поехала в Паунел на рождественские каникулы, частично из-за Веры с ее закидонами - читая между строк писем Герберта, нетрудно было понять, что она все глубже погружалась в свой химерный мир, - а частично из-за того, что теперь их взаимоотношения казались Саре какими-то странными и почти нереальными. Она только раз увидела вблизи неподвижное тело на кровати бангорской больницы, но с тех порей всегда казалось, будто она смотрит на него в противоположный окуляр телескопа памяти; как и тот аэронавт на воздушном шаре, Джонни был теперь далеко-далеко. Потому она признала за лучшее держаться от его родителей на расстоянии.
Наверное, Герберт это тоже почувствовал. С приходом 1971 года его письма стали приходить реже. В одном из них он как мог прозрачнее намекнул на то, что время ей подумать про свою собственную жизнь, а под конец добавил: он мол не имеет сомнений. Что у такой хорошенькой девушки поклонников хватает.
Но никаких поклонников у Сары не было, она их не желала. Джин Сидекки, преподаватель математики, который когда-то, - как ей казалось, тысячу лет тому назад,- пригласил ее на свидание, после несчастья с Джонни непристойно быстро возобновил свои залеты, и дать ему отставку было нелегко, но со временем он понял, что дела не будет. Хотя мог понять это и раньше.
Время от времени ее приглашали и другие мужчины, и один из них студент юридического факультета Уолтер Хэзлит, даже немного нравился ей. Сара познакомилась с ним на новогодней вечеринке Энн Стеффорд. Она собиралась заглянуть туда ненадолго, но пробыла там довольно долго и почти все время проговорила с Хэзлитом. Сказать ему «нет» оказалось на удивление трудно, но она все же сказала, потому что понимала, чем он ее привлек: Уолт Хэзлит, высокий, с буйной черной шевелюрой и кривоватой ироничной улыбкой очень напоминал ей Джонни. А это совсем не повод, чтобы заинтересоваться мужчиной.
В начале февраля ее пригласил механик из автомастерской в Кливз-Милзе, который чинил ее машину. ? снова Сара почти согласилась, на потом передумала. Его звали Арни Тремон. Он был стройный, смуглый, у него было по-своему симпатичное, улыбчивое немного хищное лицо. Он был похож на Джеймса Броулина, комика из развлекательной телепрограммы, а еще сильнее - одного студента-спортсмена по имени Дэн.
Нет, лучше подождать. Подождать и посмотреть, что будет дальше.
Но дальше ничего не было.
3
В один из летних дней 1971 года Грэг Стилсон, на шестнадцать лет старше и умнее того разъезжающего торговца библиями, который насмерть забил собаку на безлюдной ферме в Айове, сидел в задней комнате своей новой конторы страхования и купли-продажи недвижимого имущества в Риджуэе, штат Нью-Гемпшир. Прошедшие годы не очень отразились на нем. Разве, что появились морщинки вокруг глаз и волосы стали длиннее (но в рамках пристойности). Он и теперь был хорошо упитанным человеком, и его вращающееся кресло жалобно скрипело, когда он двигался.
Он сидел, курил сигарету «Пэл-Мэл» и смотрел на парня, который удобно развалился в кресле у него напротив. Грэг смотрел на него с таким выражением, с которым зоолог разглядывал бы интересный экземпляр редкого животного.
- Видите во мне простака? - спросил Санни Эллимэн.
Рост Эллимэна достигал шести футов пяти дюймов. На нем была старая замусоленная джинсовая куртка с отрезанными рукавами и пуговицами. Рубашки под ней не было. На обнаженной груди болтался нацистский железный крест с белой каймой. Пряжка ремня, которая виднелась под отвислым пивным животом, была вырезанным из слоновой кости большим черепом. ?з под растрепанных штанин джинсов выглядывали сбитые прямоугольные носки высоких армейских ботинок. Длинные, до плеч, патлы лоснились от застаревшего пота и машинного масла. С мочки одного уха свисала сережка в виде свастики, тоже черная с белой каймой. На грубом пальце правой руки он на ремешке крутил шлем, похожий наугольное ведерко. На спине его куртки был вышит красный черт с хитро прищуренным глазом и раздвоенным языком. Над ним было написано: «Чертова дюжина». А внизу - «Санни Эллимэн, президент».
- Нет, - ответил Грэг Стилсон. - никакого простака я не вижу, зато вижу подозрительного на вид типа, похожего на ходячую задницу.
Эллимэн на миг замер, потом расслабился и засмеялся. Несмотря на грязную внешность и густой дух давно немытого тела, в его темно-зеленых глазах временами проскальзывал ум, и даже чувство юмора.
- Можете считать меня и собакой, - сказал он. - Такое уже бывало. Я же в вашей власти.
- Ты это признаешь?
- Ну конечно. Я оставил своих ребят в «Гептонсе» и приехал один. Так пусть все упадет на мою голову. - Он усмехнулся. - Но если мы когда-нибудь подловим вас в подобных обстоятельствах, вам придется горько пожалеть, что у вас не бронированные почки.
- Рискну, - сказал Грэг.
Потом смерил Эллимэна взглядом. Оба были крепкими ребятами. ? хотя Эллимэн, на вид, весил фунтов на сорок больше, но это было не за счет мышц, а за счет жира.
- Я тебя осилю, Санни.
Лицо Эллимэна снова расплылось в добродушной улыбке.
- Может быть. А может и нет. Да и игра у нас другая, парень. Оставим все эти навязшие на зубах американские кинозабавы. - Он наклонился вперед, будто собираясь доверить большую тайну. - Что касается меня, то всякий раз, когда мне перепадает кусок мамочкиного яблочного пирога, я считаю своей обязанностью насрать на него.
- Паскуда ты, Санни, - ласково сказал Грэг.
- Что вам от меня надо? - спросил Эллимэн. - Почему вы не говорите сути? Опоздаете на собрание своего христианского союза.
- Нет, - все так же спокойно ответил Грэг. - Христианский союз собирается по вторникам вечером. Так что у нас уйма времени.
Эллимэн гадко прыснул.
- Но я думаю,- продолжил Грэг, - что это тебе что-то нужно от меня. - Он выдвинул ящик стола и достал из него три пластиковых пакета с марихуаной. Вперемешку с «травкой»в них было много желатиновых капсул. - Это я нашел в твоем спальном мешке, - сказал Грэг. - Санни, Санни. Ты плохой мальчик. Никуда ты отсюда не пойдешь и не заработаешь две сотни долларов. Тебе прямая дорога в Нью-Гемпширскую тюрьму. У вас не было ордера на обыск, - ответил Эллимэн. - Любой паршивенький адвокат запросто меня вытянет, и вы это знаете.
- Ничего такого я не знаю, - произнес Грэг Стилсон. Потом отклонился в своем вращающемся кресле и забросил на стол обутые в мокасины ноги. - Я имею вес в этом городе, Санни. Несколько лет назад я приехал в Нью-Гемпшир с пустыми карманами, а теперь у меня тут неплохой бизнес. Я помог муниципальному совету решить некоторые проблемы, в частности, подсказал, что делать со всей этой швалью, которую полиция застукивает на этом зелье… Я, конечно, говорю не о таких злоумышленниках, как ты, Санни, не о приезжающем сброде, - мы хорошо знаем, что с ними делать, когда ловим их с такими драгоценными доказательствами, как эти, на моем столе… Я говорю о местной молодежи. Ты же понимаешь. что никто здесь не хочет причинить им хоть малейший вред. Вот я и придумал выход. Вместо тюрьмы, заставьте их работать, пусть трудятся на благо общественности. ? как хорошо получилось!..
Эллимэн сидел и скучал.
Внезапно Грэг с грохотом сбросил ноги со стола, схватил вазу и швырнул ее в сторону Санни. Ваза пролетела из конца в конец комнаты в дюйме от его головы и разбилась о шкаф-картотеку в углу. Впервые в глазах Эллимэна промелькнул испуг. А лицо ныне старшего и умного Грэга Стилсона на короткий миг вновь стало лицом того парня, который когда-то забил собаку.
- Тебе надо слушать, о чем я говорю, - сказал он тихо. - Потому что мы здесь обсуждаем твое будущее на ближайшее десятилетие или около того. ? если ты не хочешь сделать карьеру в тюремной мастерской, тебе надо внимательно меня слушать, сани. Надо хорошо все запомнить, Санни.
Эллимэн посмотрел на осколки разбитой вазы, потом поднял глаза на Стилсона. Его показное спокойствие сменилось искренней заинтересованностью. В последнее время его ничего по-настоящему не интересовало. Он приехал в этот городок за пивом, потому что ему было скучно. Поехал в одиночку, потому что было скучно. ? когда этот парень приостановил его своим фургончиком с синей мигалкой на крыше, Санни Эллимэн подумал, что ему придется иметь дело еще с одним городским стражем порядка, который патрулирует свою территорию и не может пропустить небезопасного мотоциклиста на усовершенствованном «харлей-девидсоне». Но этот тип оказался не тем, за кого он его принял. Он был… он был…
«Да он же чокнутый! - промелькнуло у Санни, и он даже обрадовался своему открытию. - Вон на стене у него две благодарности за общественную деятельность, фотографии, где он разговаривает с членами Делового клуба и с другими уважаемыми персонами, он заместитель председателя этого вонючего городского союза христиан, а через год станет председателем, и при всем при этом он чокнутый, как мартовский кот!»
- Хорошо, - ответил он. - Я весь внимание.
- Моя карьера была, так сказать, полосатая, - сказал Грэг. - Случались в ней и взлеты, и падения. ? даже некоторые конфликты с законом. Я хочу сказать, Санни, что не держу на тебя зла. В отличие от других здешних горожан. Они ведь читают «Юнион лидер» и знают, что вытворяют этим летом твои дружки-мотоциклисты вместе с тобой в «Гемптонсе», и конечно с удовольствием кастрировали бы тебя ржавой бритвой.
- «Чертова дюжина»к этому непричастна, - сказал Санни. - Мы приехали сюда с севера штата Нью-Йорк позагорать и покупаться. У нас отпуск, парень. Мы не из тех, которые хулиганят по разным забегаловкам. Это делают банды «Ангелов ада», «Черных всадников» из Нью-Джерси, но в основном знаете кто? Сопливые студенты. - Санни презрительно скривил рот. - Но газеты не любят об этом писать, разве не так? Они валят все на нас, а не на Сьюзи и Джимов.
- Вы колоритнее, - мягко заметил Грэг. - К тому же Вильям Лоуб недолюбливает клубы мотоциклистов.
- Этот плешивый холуй! - буркнул Санни.
Грэг выдвинул ящик стола и достал из него плоскую пинтовую бутылку виски «Лидер».
- За это надо выпить. - сказал он и с треском отвинтив пробку выпил сразу полбутылки. Громко выдохнул, поморгал глазами, на которых выступили слезы, и протянул бутылку через стол. - Будешь?
Санни допил бутылку до конца. Горячая волна поднялась из желудка и подкатила к горлу.
- Поджигайте, парниша, - выдохнул он.
Грег откинул голову и засмеялся.
- Мы поладим, Санни. Я чувствую, что поладим.
- Что вам нужно? - снова спросил Санни, держа в руках пустую бутылку.
- Ничего… пока что. Но я предчувствую…- Глаза Грэга сразу стали отчужденными. - Я говорил тебе, что я имею вес в Риджуэе. На следующих выборах я буду баллотироваться на место мэра, и меня изберут. Но это…
- Только начало? - подсказал Санни.
- Во всяком случае, первый шаг. - Отчужденное выражение не сходило с лица Грэга. - Я всегда довожу начатое до конца. Люди это знают. ? все, что делаю, я делаю хорошо. Я предчувствую… что меня ждет большое будущее. Высокий влет, до самого неба. Вот только я… не совсем уверен… чего я хочу. Ты понимаешь?
Санни только плечами пожал.
С лица Грэга сбежало выражение отчуждения.
- Но я знаю одну историю, Санни. ?сторию о мыши, которая вытянула колючку у льва из лапы. Этим она отблагодарила льва за то, что он не съел ее за несколько лет до этого. Знаешь эту историю?
- Может и слышал когда-то в детстве.
Грэг кивнул головой.
- Так вот, и мы сейчас за несколько лет перед тем… перед чем бы там не было, Санни. - он подвинул через стол пластиковые пакеты. - Я не стану тебя есть. А мог бы, если бы захотел, ты знаешь. ? никакой бы паршивенький адвокат тебя не спас бы. В этом городке, всего за двадцать миль от Гемптона, где творится черти что, тебя не спас бы и сам Кларенс Дарроу. Здешние добрые люди были бы рады увидеть тебя за решеткой. Эллимэн ничего не ответил, но в душе допускал, что Грэг прав. ? хотя отобранные у него наркотики на много не тянули, все эти папочки и мамочки добропорядочных Сьюзи и Джимов с большой охотой отправили его в Портсмут ворочать камни с на лысо обритой головой.
- Я не стану тебя есть, - повторил Грэг. - Надеюсь, ты не забудешь этого через несколько лет, если я загоню в лапу колючку… или, может, буду иметь для тебя работу. Будешь помнить обо мне?
Благодарность не значилась в куцем перечне людских чувств Санни Эллимэна, а вот удивление и интерес там были. А к Стилсону он чувствовал и то и другое.
- Кто знает, что будет с нами через несколько лет? - пробормотал он. - Может, всех нас и в живых не будет.
- Просто помни обо мне. Это все, что я прошу.
Санни посмотрел на осколки вазы.
- Я буду помнить, - сказал он.
4
Миновал 1971 год. Отшумели негритянские волнения на побережье Нью-Гэмпшира, и с ростом банковских счетов смолк ропот местных предпринимателей. До смешного рано выдвинул свою кандидатуру в президенты никому не известный тип по имени Джордж Макговерн. Любой мало-мальски разбирающийся в политике понимал, что кандидатом от демократии в 1972 году станет Эдмунд Маски, и кое-кто даже считал, что ему ничего не стоит сбить с ног тролля из Сан-Клементе и положить его на обе лопатки.
В начале июня, перед самым роспуском школьников на летние каникулы, Сара в очередной раз встретила знакомого студента-юриста. В хозяйственном магазине Дэя она покупала тостер, а он искал подарок к годовщине свадьбы родителей. Он спросил, не пойдет ли она с ним в кино, - в городе показывали новый фильм с Клинтом ?ствудом «Грязный Гарри». Сара согласилась. ? оба остались довольны. Уолтер Хэзлит отрастил бороду и уже не казался ей очень похожим на Джонни. По правде говоря, она уже почти забыла, каким был Джонни. Сара ясно видела его лицо лишь во сне: он стоял у Колеса удачи, хладнокровно наблюдая за вращением, будто оно слепо повиновалось ему, при этом глаза у Джонни, казалось, приобрели необычный и немного пугающий темно-фиолетовый цвет.
Они с Уолтом стали часто встречаться. С ним было легко. Он ни на чем не настаивал - а если такое и случалось, то его требования возрастали столь постепенно, что это было почти незаметно. В октябре он предложил купить ей кольцо с бриллиантиком. Сара попросила два выходных на размышление. В субботу она поехала в «?ст-Мэн медикэл сентр», получила в регистратуре специальный пропуск с красной каймой и прошла в отделение интенсивной терапии. Она сидела у кровати Джонни около часа. Осенний ветер завывал в темноте за окном, предвещая холод, снег и пору умирания. Прошел почти год - без шестнадцати дней - со времени ярмарки, Колеса и лобового столкновения у болота.
Она сидела, слушала завывание ветра и смотрела на Джонни. Повязки были сняты. На его лбу в полутора дюймах над правой бровью начинался шрам, зигзагом уходивший под волосы. В этом месте их тронула проседь, как у Коттона Хоуса - детектива восемьдесят седьмого полицейского участка. Сара не обнаружила в Джонни никаких перемен, если не считать, что он сильно похудел. Перед ней крепко спал молодой человек, почти чужой.
Она наклонилась и слегка коснулась его губ, словно надеясь переиначить старую сказку, и вот сейчас ее поцелуй разбудит Джонни. Но он не просыпался.
Сара ушла, вернулась в свою квартирку в Визи, легла на кровать и заплакала, а за окном по темному миру бродил ветер, швыряя перед собой охапки желто-красных листьев.
В понедельник она сказала Уолту, что, если он и вправду хочет купить ей колечко с бриллиантом - самым что ни на есть маленьким, - она будет счастлива и с гордостью его наденет.
Таким был 1971 год для Сары Брэкнелл.
В начале 1972 Эдмунд Маски расплакался во время страстной речи перед резиденцией человека, которого Санни Эллимэн называл не иначе как «этот лысый холуй». Джордж Макговерн спутал все карты на предварительных выборах, и Лойб в своей газете радостно объявил, что жители Нью-Гэмпшира не любят плакс. В июле Макговерн был избран кандидатом в президенты. В том же месяце Сара Брэкнелл стала Сарой Хэзлит. Они с Уолтом обвенчались в первой методистской церкви в Бангоре.
Менее чем в двух милях оттуда продолжал спать Джонни. Когда Уолт поцеловал Сару на глазах у всех родных и друзей, собравшихся на обряд бракосочетания, она вдруг с ужасом вспомнила о нем - Джонни, подумала она и увидела его таким, каким он был, когда зажегся свет, - наполовину Джекиль, наполовину злобный Хайд. На мгновение она застыла в руках Уолта, а затем все прошло. Было ли это воспоминание или видение - оно улетучилось.
После долгих размышлений и разговоров с Уолтом она пригласила родителей Джонни на свадьбу. Приехал один Герберт. На банкете она спросила, хорошо ли себя чувствует Вера.
Он оглянулся, увидел, что на какое-то время они остались одни, и допил остатки виски с содовой. За последние полтора года он постарел лет на пять, подумала Сара. Волосы поредели. Морщины стали глубже. Очки он носил осторожно и застенчиво, как всякий, для кого они в новинку, из-за слабых оптических стекол настороженно смотрели страдающие глаза.
- Нет… не совсем, Сара. По правде говоря, она в Вермонте. На ферме. Ждет конца света.
- Чего?
Герберт рассказал ей, что полгода назад Вера начала переписываться с группой, состоящей примерно из десяти человек, - они называют себя Американским обществом последних дней. Заправляют там мистер и миссис Стонкерс из Расина, штат Висконсин. Стонкерсы утверждают, что, когда они отдыхали, их захватила летающая тарелка. Стонкерсов доставили на небеса, но не на созвездие Орион, а на похожую на Землю планету, которая вращается вокруг Арктура. Там они попали в общество ангелов и лицезрели рай. Стонкерсам сообщили, что последние дни уже наступают. ?х сделали телепатами и вернули на Землю, чтобы они собрали немногих верующих - для первого, так сказать, челночного рейса на небо. ? вот съехались десять человек, они купили ферму к северу от Сент-Джонсбери и сидят там уже около семи недель в ожидании тарелки, которая прилетит и заберет их.
- Но это похоже… - начала Сара и тут же закрыла рот.
- Я знаю, на что это похоже, - сказал Герберт. - Похоже на сумасшествие. Местечко стоило им девять тысяч долларов. А там и нет-то ничего, кроме развалившегося фермерского дома да двух акров никудышной земли. Вклад Веры составил семьсот долларов - это все, что она могла собрать. Остановить ее не было никакой возможности… Разве только посадить под замок. - Он помолчал, затем улыбнулся. - Не стоит об этом говорить на вашей свадьбе, Сара. У вас должно быть все отлично. Я знаю, что так будет.
Сара постаралась тоже улыбнуться:
- Спасибо, Герберт. А вы… Вы думаете, что она…
- Вернется? О да. Если к зиме не наступит конец света, я думаю, вернется.
- Ну, желаю вам самого наилучшего, - сказала Сара и обняла его.
5
На ферме в Вермонте не было отопления, и в конце октября, когда тарелка так и не прилетела, Вера вернулась домой. Тарелка не прибыла, сказала она, потому что они еще не готовы к встрече с ней - они еще не отринули все несущественное и грешное в своей жизни. Но она была в приподнятом настроении и воодушевлена. Во сне она получила знак. Ей, возможно, и не придется улететь в рай на летающей тарелке. Но у Веры все больше крепло убеждение: ее призвание состоит в том, чтобы руководить сыном, направлять его на путь истинный, когда он очнется от забытья.
Герберт встретил ее, приласкал - и жизнь продолжалась. Джонни находился в коматозном состоянии уже два года.
6
Никсон снова занял пост президента. Американские парни начали возвращаться из Вьетнама. Уолтер Хэзлит не сдал экзамен на звание адвоката и ему предложили сдать позже. Он снова засел за книжки, а Сара Хэзлит и дальше продолжала работать в школе. Глупенькие, неуклюжие новички, которых она приняла в первый год своего учительствования, были уже в предпоследнем классе. Плоскогрудые девочки стали теперь фигуристыми девушками. Мелочь, которая когда-то блукала в школьных коридорах, играла теперь в «университетский» баскетбол.
Вспыхнул и погас второй арабо-израильский конфликт. Возник и прошел нефтяной бойкот. Вероломно подскочили цены на бензин и… не упали. Вера Смит окончательно убедилась, что второе пришествие Христа из земных недр произойдет на Северном полюсе. Эти сведения она почерпнула из новой брошюры (17 страниц, цена 4 доллара 50 центов) под названием «Подземное царство божье в тропиках». Удивительная гипотеза автора основывалась на том, что царство небесное на самом деле у нас под ногами и что удобное место для проникновение в него - Северный полюс. Один из разделов брошюры назывался «Психические поражения исследователей Северного полюса».
Герберт заметил Вере, что меньше года назад она была уверена, что царство божье где-то в небе, скорее всего - находиться рядом с Арктуром.
- Что касается меня, то я скорее поверю в это, чем в эту чушь о Северном полюсе, - сказал он. - ? в Библии говориться, что царство божье - в небесах. А это тропическое подземелье больше годится для…
- Замолчи! - резко сказала Вера и так стиснула губы, что они побелели. - Не паясничай над тем, чего не понимаешь.
- Я не паясничаю, Вера, - спокойно ответил Герб.
- Господь знает, почему безбожник паясничает, а еретик злиться, - сказала она. Глаза ее безумно блестели.
Они сидели у стола на кухне, перед Гербертом лежал старый шкворень, перед Верой - подшивка старых номеров «Географического журнала», в них она искала фотографии и статьи о Северном полюсе. На улице проносились с запада на восток неспокойные тучи и осыпались листья с деревьев. Снова наступил октябрь, а этот месяц был наихудшим временем для Веры. ?менно в октябре в глазах у нее появлялся этот безумный блеск и долго не проходил. ? как раз в октябре у Герба возникала мысль бросить их обоих. Свою, как видно, душевнобольную жену и своего погруженного в сон сына, который, наверное, был уже практически мертвым. Вот и теперь он крутил в руках шкворень, смотрел в окно на неспокойное небо и думал: «Недолго и собраться. Кинуть свои вещи в кузов пикапа и податься от сюда. Можно во Флориду. ?ли в Небраску, в Калифорнию. Хороший плотник везде заработает свои деньги. Собрался - и айда».
Но он знал, что никуда не поедет. Просто так уж повелось, что в октябре его посещали мысли об уходе, в то время как Вере открывались новые дороги к ?исусу и к спасению единственного ребенка, которого она выносила в своем неполноценном лоне.
Он потянулся через стол и взял жену за руку - худую, устрашающе костлявую руку старой женщины. Вера удивленно подняла на него глаза.
- Я же тебя очень люблю, Вера, - сказал он.
Она улыбнулась в ответ и на какой-то короткий миг стала похожа на ту девушку, за которой он когда-то ухаживал и достиг своего, и которая в брачную ночь огрела его щеткой для волос. Это была добрая ласковая улыбка, и Верины глаза сразу прояснились, засветились теплом и любовью. На улице из-за тучи выглянуло солнце и нырнуло за другую тучу, а потом появилось снова, отбрасывая движущиеся тени на поле за домом.
- Я знаю, Герберт. Я тоже тебя люблю.
Он положил и другую руку на руку Веры и слегка сжал ее.
- Вера… - начал он.
- Что? - Глаза ее были ясными… Внезапно она оказалась с ним, всей душой с ним, и Герберт с болью понял, как страшно они отдалились друг от друга за последние три года.
- Вера, если он так и не очнется… если, избави бог, это произойдет… то у меня есть ты, а у тебя - я, правда? Я это к тому…
Она резко выдернула свою руку. Ладони Герберта, которые держали ее, сомкнулись в пустоте.
- Никогда этого не говори! Не смей говорить, что Джонни не очнется!
- Я только к тому, что мы…
- Он обязательно очнется, - продолжила Вера, смотря в окно на поле, где продолжали двигаться тени. - Это суждено ему господом. Да. Ты думаешь, я не знаю? Я знаю, можешь мне поверить. Господь предназначил его для великих дел. Я слышала его голос в своем сердце.
- Хорошо, Вера, - произнес Герберт. - Пусть так.
Она провела рукой по своим журналам и снова начала листать страницы.
- Я знаю, - повторила она тоном балованного ребенка.
- Хорошо, - сказал Герберт.
Вера углубилась в журналы. А он подпер руками подбородок и смотрел в окно, на игру света и теней, думая о том, что после изменчивого золотого октября придет зима. ? о том, что лучше бы Джонни умереть. Герберт любил парня с самого его рождения. Он видел интерес на маленьком сыновнем личике, когда принес к коляске крохотную древесную жабку и дл ее ему в руки. Он учил Джонни ловить рыбу, кататься на коньках, стрелять. Сидел около него ночами, когда в 1951 году парня свалил тяжелый грипп и температура у него подскакивала до сорока градусов. Тишком смахивал слезы, когда Джонни закончил с отличием среднюю школу и на выпускном вечере произнес на память речь, ни разу не запнувшись. А сколько ее он мог вспомнить: как учил Джонни водить машину; как стоял рядом на носу «Болеро» в то лето, когда они ездили отдыхать в Новую Шотландию, - Джонни было тогда восемь лет, и он радостно и возбужденно смотрел, как судно разрезает воду; как помогал ему делать уроки, строить шалаш, ориентироваться с компасом, когда он был в бойскаутах. Все эти воспоминания всплывали в памяти без всякой последовательности во времени, и единственным связующим звеном был Джонни - парень, который жадно познавал мир. ? теперь Герберт желал ему смерти, - о, как он этого желал! - чтобы парень быстрее умер, чтобы перестало биться его сердце, чтобы совсем выровнялась уже еле заметная изломанная линия электроэнцефалограммы, чтобы он тихо угас, как огонек свечи, - умер и освободил их от себя.
7
Разъездной продавец громоотводов остановился около кафе «Кэти» в Саммерсворде, штат Нью-Гемпшир, сразу после полудня в один из жарких летних дней 1973 года; еще не минуло и недели после Четвертого июля, и будущие грозы, наверное, только зарождались где-то неподалеку, в теплых недрах восходящих термальных потоков.
Его постоянно мучила жажда, и остановился он около «Кэти» только лишь для того, чтобы утолить ее парой стаканчиков пива, совсем не помышляя о торговле. Но, глянув по давней привычке на крышу низкой, похожей на ранчо постройки и увидев на фоне разжаренного до металлического блеска неба ровный, без единой зазубрины, гребень, он перегнулся на заднее сидение взял обшарпанную кожаную сумку с образцами товара.
В баре было прохладно и тихо, если не считать приглушенного звука цветного телевизора на стене. Там было несколько завсегдатаев, а за стойкой сам хозяин, который одним глазом смотрел на экран, где шла передача «Вокруг света», а другим - на своих клиентов.
Продавец громоотводов сел у стойки и положил свою сумку на свободный стул рядом. К нему подошел хозяин.
- Приветствую. Что пьем?
- «Будвайзер» - ответил торговец - ? себе одну за мой счет, если вы не против.
- Я никогда не против, -сказал хозяин. Принеся два стакана пива, он взял поданный ему доллар и выложил на стойку тридцать центов сдачи. - Брюс Кэррик, - отрекомендовался он и протянул руку.
Продавец громоотводов пожал ее.
- А я - Доги, произнес он. - Эндрю Доги. - ? одним духом отпил полстакана.
- Рад познакомиться, - сказал Кэррик. Потом на минутку отошел налить какой-то женщине с хмурым лицом еще чарку текилы и сразу вернулся к Доги. - Вы не из местных?
- Нет, - ответил Доги. - Разъездной торговец. - Он осмотрелся. - У вас всегда так тихо?
- Да нет. В субботу и воскресенье под завязку, да и в другие дни работы хватает. С приватных вечеринок имеем доход - если имеем. Одним словом, от голода не страдаю, но и «кадиллака» у меня нет. - Он указал пальцем на стакан Доги. - Повторить?
- ? себе тоже, мистер Кэррик.
- Просто Брюс. - Хозяин засмеялся. - Наверное, хотите, что-то продать мне.
А когда он возвратился с двумя полными стаканами, торговец сказал:
- Собственно, я зашел не за этим, только промочить горло. Но если вы сами об этом заговорили… - Он привычным жестом поставил на стойку свою сумку. В ней что-то забренчало.
- Я же говорил, - засмеялся Кэррик.
Двое из завсегдатаев - старый с бородавкой над правым глазом и мужик помоложе в сером комбинезоне - подошли посмотреть, что продает Доги. Хмурая женщина и дальше смотрела «Вокруг света».
Доги достал из сумки три громоотвода: один длинный с медным шариком на конце, второй покороче и третий - с фаянсовыми изоляторами.
- Что это… - начал было Кэррик.
- Громоотводы, - сказал старик с бородавкой и захохотал. - Он хочет спасти твою пивнушку от гнева божьего, Брюс. Ты лучше послушай, что он скажет тебе.
Он снова засмеялся, и мужик в комбинезоне присоединился к нему. Лицо Кэррика нахмурилось, и продавец громоотводов понял, если он и имел какой-то шанс, то в эту минуту он его потерял. Он был опытным торговцем и знал, что такое стечение обстоятельств временами может свести на нет любую возможность что-нибудь продать еще до того, как удастся показать свой товар. Потому он и воспринял свою неудачу по-философски и, хотя продолжал свою игру, но скорее по привычке.
- Выходя из машины, я случайно заметил, что это прекрасное заведение не оборудовано громоотводом, а строение-то деревянное. Так вот, за очень умеренную цену, а если захотите, то и в кредит, на очень хороших условиях, я вам гарантирую, что…
- …что сегодня в четыре часа пополудни в это прекрасное заведение грохнет молния, - скаля зубы, дополнил мужик в комбинезоне.
Старик с бородавкой захохотал.
- Мистер не обижайтесь, - произнес Кэррик, - но вы видите это? - ? показал на золотистый гвоздь на небольшой деревянной планке между телевизором и поблескивающем рядом бутылок. На гвоздь были наколоты какие-то листочки. - Это счета, которые нужно оплатить до пятнадцатого числа. Они написаны красными чернилами. А сколько людей здесь сейчас, посмотрите. Мне нужно быть осмотрительным. Нужно…
- Об этом я и говорю, - подхватил Доги. - Вам нужно быть осмотрительным. А приобрести три-четыре громоотвода - это и есть проявить осмотрительность. У вас живое дело. Не хотите же вы , чтобы все здесь сгорело от одного удара молнии, разве не так?
- А что, он не против, - отозвался старик с бородавкой. - Получил бы страховку и подался бы во Флориду. А, Брюс?
Кэррик зыркнул на него с омерзением.
- Кстати, о страховке, - снова запел свое торговец громоотводами. - Страховая сумма в случае пожара будет уменьшена…
Мужик в сером комбинезоне утратил интерес к беседе и отошел.
- Страховку выплачивают полностью, - отрубил Кэррик. - Понимаете, я просто не могу позволить себе сейчас никаких затрат. Так что, извините. Если вы захотите поговорить со мной об этом в следующем году…
- Ну что ж, даст бог, и поговорим, - сказал продавец громоотводов, отступая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Сара воспринимала все эти события нечетко, будто голоса из другой комнаты, где без конца продолжается бесконечная вечеринка.
Выпал первый снег - собственно, и не снег, а пороша, - потом еще раз припорошило, а за десять дней до рождества замела метелица, да еще такая. Что в этот день отменили занятия в школе, и Сара седела дома, наблюдая в окно, как снег засыпает Флэг-стрит. Ее короткий роман с Джонни, - а впрочем, она не была уверена, можно ли это назвать романом, - остался в прошлом, в другое время года, и она чувствовала, что образ Джонни начинает стираться из ее памяти. Это чувство доводило почти до паники, будто часть ее самой тонула. Тонула в небытии.
Сара много читала о травмах головы, о комах, повреждениях мозга. Ничего из прочитанного не вселяло надежды. Она узнала, что одна девушка из небольшого городка в шмате Мериленд пролежала в коматозном состоянии шесть лет, а молодой английский докер из Ливерпуля, которого ударило по голове крюком портового подъемного крана, не выходил из комы четырнадцать лет и потом так и умер. Постепенно этот молодой здоровый мужик утрачивал признаки живого человека, усыхал, у него выпадали волосы, зрительные нервы под закрытыми веками превратились в кашу, связки и сухожилия укорачивались, и тело постепенно принимало положение внутриутробного плода. Он будто возвращался назад во времени, его мозг дегенерировал, и постепенно он снова стал еще не рожденным ребенком, который плавал в плацентарном растворе комы. Посмертное вскрытие показало, что извилины и складки мозга у него разгладились и его лобные доли стали почти совсем ровными и гладкими.
«Ой, Джонни, как же это несправедливо! - думала она, смотря, как на улице идет снег, укрывает все чистым белым одеялом, прячет под ним побежденное лето и багряно-золотую осень. - Как несправедливо, что они не дают тебе уйти, куда бы не шла твоя дорога».
Через каждые десять-двенадцать дней приходило письмо от Герберта Смита: Вера имела своих адресатов, он - своих. Он писал большими размашистыми буквами, пользуясь старомодной авторучкой с чернилами.
Мы оба живы и здоровы. Все ждем, что будет дальше. Да и вы, наверное, тоже. Да, Сара, я тоже читал кое-что и знаю о том, о чем вы любезно написали нам в своем письме. Ничего хорошего не светит. На мы, конечно, не теряем надежды. Я не такой набожный, как Вера, но по-своему, верю в бога и только удивляюсь, почему он не забрал Джонни к себе сразу, если уж надумал это делать. Какой в этом смысл? Наверное, никто не знает. Нам остается только надеяться.
В другом письме он писал:
В этом году мне пришлось делать почти все покупки к рождеству, а то Вере взбрело в голову, что рождественские подарки - греховный обычай. Уже по этому вы можете судить, что с ней становится все тяжелее. Она и раньше думала, что это не праздник, а святой день, - вы понимаете? - и если бы она увидела, что я пишу просто «рождество» вместо «Рождество Христово», то, наверное, испепелила меня на месте. Она всегда говорила: «Не забывайте, что это день рождения ?исуса Христа, а не Санта-Клауса», - но никогда не возражала против рождественских подарков. Наоборот, любила покупать их сама. А теперь только и делает, что ругает этот обычай. Мне кажется, она набирается этой чуши от тех людей, с которыми переписывается. Ох, как я хочу, чтобы она опомнилась и снова стала нормальной женой. А в остальном у нас все в порядке.
Герберт.
Потом пришла рождественская открытка, над которой Сара немного поплакала:
Шлем вам наши наилучшие пожелания накануне праздников, и если бы вы захотели приехать и провести рождество с двумя старыми чудаками, то свободная комната вас всегда ждет. Мы с верой живы и здоровы. Надеюсь, что Новый год для всех нас будет лучшим, я уверен в этом.
Герберт и Вера.
Она не поехала в Паунел на рождественские каникулы, частично из-за Веры с ее закидонами - читая между строк писем Герберта, нетрудно было понять, что она все глубже погружалась в свой химерный мир, - а частично из-за того, что теперь их взаимоотношения казались Саре какими-то странными и почти нереальными. Она только раз увидела вблизи неподвижное тело на кровати бангорской больницы, но с тех порей всегда казалось, будто она смотрит на него в противоположный окуляр телескопа памяти; как и тот аэронавт на воздушном шаре, Джонни был теперь далеко-далеко. Потому она признала за лучшее держаться от его родителей на расстоянии.
Наверное, Герберт это тоже почувствовал. С приходом 1971 года его письма стали приходить реже. В одном из них он как мог прозрачнее намекнул на то, что время ей подумать про свою собственную жизнь, а под конец добавил: он мол не имеет сомнений. Что у такой хорошенькой девушки поклонников хватает.
Но никаких поклонников у Сары не было, она их не желала. Джин Сидекки, преподаватель математики, который когда-то, - как ей казалось, тысячу лет тому назад,- пригласил ее на свидание, после несчастья с Джонни непристойно быстро возобновил свои залеты, и дать ему отставку было нелегко, но со временем он понял, что дела не будет. Хотя мог понять это и раньше.
Время от времени ее приглашали и другие мужчины, и один из них студент юридического факультета Уолтер Хэзлит, даже немного нравился ей. Сара познакомилась с ним на новогодней вечеринке Энн Стеффорд. Она собиралась заглянуть туда ненадолго, но пробыла там довольно долго и почти все время проговорила с Хэзлитом. Сказать ему «нет» оказалось на удивление трудно, но она все же сказала, потому что понимала, чем он ее привлек: Уолт Хэзлит, высокий, с буйной черной шевелюрой и кривоватой ироничной улыбкой очень напоминал ей Джонни. А это совсем не повод, чтобы заинтересоваться мужчиной.
В начале февраля ее пригласил механик из автомастерской в Кливз-Милзе, который чинил ее машину. ? снова Сара почти согласилась, на потом передумала. Его звали Арни Тремон. Он был стройный, смуглый, у него было по-своему симпатичное, улыбчивое немного хищное лицо. Он был похож на Джеймса Броулина, комика из развлекательной телепрограммы, а еще сильнее - одного студента-спортсмена по имени Дэн.
Нет, лучше подождать. Подождать и посмотреть, что будет дальше.
Но дальше ничего не было.
3
В один из летних дней 1971 года Грэг Стилсон, на шестнадцать лет старше и умнее того разъезжающего торговца библиями, который насмерть забил собаку на безлюдной ферме в Айове, сидел в задней комнате своей новой конторы страхования и купли-продажи недвижимого имущества в Риджуэе, штат Нью-Гемпшир. Прошедшие годы не очень отразились на нем. Разве, что появились морщинки вокруг глаз и волосы стали длиннее (но в рамках пристойности). Он и теперь был хорошо упитанным человеком, и его вращающееся кресло жалобно скрипело, когда он двигался.
Он сидел, курил сигарету «Пэл-Мэл» и смотрел на парня, который удобно развалился в кресле у него напротив. Грэг смотрел на него с таким выражением, с которым зоолог разглядывал бы интересный экземпляр редкого животного.
- Видите во мне простака? - спросил Санни Эллимэн.
Рост Эллимэна достигал шести футов пяти дюймов. На нем была старая замусоленная джинсовая куртка с отрезанными рукавами и пуговицами. Рубашки под ней не было. На обнаженной груди болтался нацистский железный крест с белой каймой. Пряжка ремня, которая виднелась под отвислым пивным животом, была вырезанным из слоновой кости большим черепом. ?з под растрепанных штанин джинсов выглядывали сбитые прямоугольные носки высоких армейских ботинок. Длинные, до плеч, патлы лоснились от застаревшего пота и машинного масла. С мочки одного уха свисала сережка в виде свастики, тоже черная с белой каймой. На грубом пальце правой руки он на ремешке крутил шлем, похожий наугольное ведерко. На спине его куртки был вышит красный черт с хитро прищуренным глазом и раздвоенным языком. Над ним было написано: «Чертова дюжина». А внизу - «Санни Эллимэн, президент».
- Нет, - ответил Грэг Стилсон. - никакого простака я не вижу, зато вижу подозрительного на вид типа, похожего на ходячую задницу.
Эллимэн на миг замер, потом расслабился и засмеялся. Несмотря на грязную внешность и густой дух давно немытого тела, в его темно-зеленых глазах временами проскальзывал ум, и даже чувство юмора.
- Можете считать меня и собакой, - сказал он. - Такое уже бывало. Я же в вашей власти.
- Ты это признаешь?
- Ну конечно. Я оставил своих ребят в «Гептонсе» и приехал один. Так пусть все упадет на мою голову. - Он усмехнулся. - Но если мы когда-нибудь подловим вас в подобных обстоятельствах, вам придется горько пожалеть, что у вас не бронированные почки.
- Рискну, - сказал Грэг.
Потом смерил Эллимэна взглядом. Оба были крепкими ребятами. ? хотя Эллимэн, на вид, весил фунтов на сорок больше, но это было не за счет мышц, а за счет жира.
- Я тебя осилю, Санни.
Лицо Эллимэна снова расплылось в добродушной улыбке.
- Может быть. А может и нет. Да и игра у нас другая, парень. Оставим все эти навязшие на зубах американские кинозабавы. - Он наклонился вперед, будто собираясь доверить большую тайну. - Что касается меня, то всякий раз, когда мне перепадает кусок мамочкиного яблочного пирога, я считаю своей обязанностью насрать на него.
- Паскуда ты, Санни, - ласково сказал Грэг.
- Что вам от меня надо? - спросил Эллимэн. - Почему вы не говорите сути? Опоздаете на собрание своего христианского союза.
- Нет, - все так же спокойно ответил Грэг. - Христианский союз собирается по вторникам вечером. Так что у нас уйма времени.
Эллимэн гадко прыснул.
- Но я думаю,- продолжил Грэг, - что это тебе что-то нужно от меня. - Он выдвинул ящик стола и достал из него три пластиковых пакета с марихуаной. Вперемешку с «травкой»в них было много желатиновых капсул. - Это я нашел в твоем спальном мешке, - сказал Грэг. - Санни, Санни. Ты плохой мальчик. Никуда ты отсюда не пойдешь и не заработаешь две сотни долларов. Тебе прямая дорога в Нью-Гемпширскую тюрьму. У вас не было ордера на обыск, - ответил Эллимэн. - Любой паршивенький адвокат запросто меня вытянет, и вы это знаете.
- Ничего такого я не знаю, - произнес Грэг Стилсон. Потом отклонился в своем вращающемся кресле и забросил на стол обутые в мокасины ноги. - Я имею вес в этом городе, Санни. Несколько лет назад я приехал в Нью-Гемпшир с пустыми карманами, а теперь у меня тут неплохой бизнес. Я помог муниципальному совету решить некоторые проблемы, в частности, подсказал, что делать со всей этой швалью, которую полиция застукивает на этом зелье… Я, конечно, говорю не о таких злоумышленниках, как ты, Санни, не о приезжающем сброде, - мы хорошо знаем, что с ними делать, когда ловим их с такими драгоценными доказательствами, как эти, на моем столе… Я говорю о местной молодежи. Ты же понимаешь. что никто здесь не хочет причинить им хоть малейший вред. Вот я и придумал выход. Вместо тюрьмы, заставьте их работать, пусть трудятся на благо общественности. ? как хорошо получилось!..
Эллимэн сидел и скучал.
Внезапно Грэг с грохотом сбросил ноги со стола, схватил вазу и швырнул ее в сторону Санни. Ваза пролетела из конца в конец комнаты в дюйме от его головы и разбилась о шкаф-картотеку в углу. Впервые в глазах Эллимэна промелькнул испуг. А лицо ныне старшего и умного Грэга Стилсона на короткий миг вновь стало лицом того парня, который когда-то забил собаку.
- Тебе надо слушать, о чем я говорю, - сказал он тихо. - Потому что мы здесь обсуждаем твое будущее на ближайшее десятилетие или около того. ? если ты не хочешь сделать карьеру в тюремной мастерской, тебе надо внимательно меня слушать, сани. Надо хорошо все запомнить, Санни.
Эллимэн посмотрел на осколки разбитой вазы, потом поднял глаза на Стилсона. Его показное спокойствие сменилось искренней заинтересованностью. В последнее время его ничего по-настоящему не интересовало. Он приехал в этот городок за пивом, потому что ему было скучно. Поехал в одиночку, потому что было скучно. ? когда этот парень приостановил его своим фургончиком с синей мигалкой на крыше, Санни Эллимэн подумал, что ему придется иметь дело еще с одним городским стражем порядка, который патрулирует свою территорию и не может пропустить небезопасного мотоциклиста на усовершенствованном «харлей-девидсоне». Но этот тип оказался не тем, за кого он его принял. Он был… он был…
«Да он же чокнутый! - промелькнуло у Санни, и он даже обрадовался своему открытию. - Вон на стене у него две благодарности за общественную деятельность, фотографии, где он разговаривает с членами Делового клуба и с другими уважаемыми персонами, он заместитель председателя этого вонючего городского союза христиан, а через год станет председателем, и при всем при этом он чокнутый, как мартовский кот!»
- Хорошо, - ответил он. - Я весь внимание.
- Моя карьера была, так сказать, полосатая, - сказал Грэг. - Случались в ней и взлеты, и падения. ? даже некоторые конфликты с законом. Я хочу сказать, Санни, что не держу на тебя зла. В отличие от других здешних горожан. Они ведь читают «Юнион лидер» и знают, что вытворяют этим летом твои дружки-мотоциклисты вместе с тобой в «Гемптонсе», и конечно с удовольствием кастрировали бы тебя ржавой бритвой.
- «Чертова дюжина»к этому непричастна, - сказал Санни. - Мы приехали сюда с севера штата Нью-Йорк позагорать и покупаться. У нас отпуск, парень. Мы не из тех, которые хулиганят по разным забегаловкам. Это делают банды «Ангелов ада», «Черных всадников» из Нью-Джерси, но в основном знаете кто? Сопливые студенты. - Санни презрительно скривил рот. - Но газеты не любят об этом писать, разве не так? Они валят все на нас, а не на Сьюзи и Джимов.
- Вы колоритнее, - мягко заметил Грэг. - К тому же Вильям Лоуб недолюбливает клубы мотоциклистов.
- Этот плешивый холуй! - буркнул Санни.
Грэг выдвинул ящик стола и достал из него плоскую пинтовую бутылку виски «Лидер».
- За это надо выпить. - сказал он и с треском отвинтив пробку выпил сразу полбутылки. Громко выдохнул, поморгал глазами, на которых выступили слезы, и протянул бутылку через стол. - Будешь?
Санни допил бутылку до конца. Горячая волна поднялась из желудка и подкатила к горлу.
- Поджигайте, парниша, - выдохнул он.
Грег откинул голову и засмеялся.
- Мы поладим, Санни. Я чувствую, что поладим.
- Что вам нужно? - снова спросил Санни, держа в руках пустую бутылку.
- Ничего… пока что. Но я предчувствую…- Глаза Грэга сразу стали отчужденными. - Я говорил тебе, что я имею вес в Риджуэе. На следующих выборах я буду баллотироваться на место мэра, и меня изберут. Но это…
- Только начало? - подсказал Санни.
- Во всяком случае, первый шаг. - Отчужденное выражение не сходило с лица Грэга. - Я всегда довожу начатое до конца. Люди это знают. ? все, что делаю, я делаю хорошо. Я предчувствую… что меня ждет большое будущее. Высокий влет, до самого неба. Вот только я… не совсем уверен… чего я хочу. Ты понимаешь?
Санни только плечами пожал.
С лица Грэга сбежало выражение отчуждения.
- Но я знаю одну историю, Санни. ?сторию о мыши, которая вытянула колючку у льва из лапы. Этим она отблагодарила льва за то, что он не съел ее за несколько лет до этого. Знаешь эту историю?
- Может и слышал когда-то в детстве.
Грэг кивнул головой.
- Так вот, и мы сейчас за несколько лет перед тем… перед чем бы там не было, Санни. - он подвинул через стол пластиковые пакеты. - Я не стану тебя есть. А мог бы, если бы захотел, ты знаешь. ? никакой бы паршивенький адвокат тебя не спас бы. В этом городке, всего за двадцать миль от Гемптона, где творится черти что, тебя не спас бы и сам Кларенс Дарроу. Здешние добрые люди были бы рады увидеть тебя за решеткой. Эллимэн ничего не ответил, но в душе допускал, что Грэг прав. ? хотя отобранные у него наркотики на много не тянули, все эти папочки и мамочки добропорядочных Сьюзи и Джимов с большой охотой отправили его в Портсмут ворочать камни с на лысо обритой головой.
- Я не стану тебя есть, - повторил Грэг. - Надеюсь, ты не забудешь этого через несколько лет, если я загоню в лапу колючку… или, может, буду иметь для тебя работу. Будешь помнить обо мне?
Благодарность не значилась в куцем перечне людских чувств Санни Эллимэна, а вот удивление и интерес там были. А к Стилсону он чувствовал и то и другое.
- Кто знает, что будет с нами через несколько лет? - пробормотал он. - Может, всех нас и в живых не будет.
- Просто помни обо мне. Это все, что я прошу.
Санни посмотрел на осколки вазы.
- Я буду помнить, - сказал он.
4
Миновал 1971 год. Отшумели негритянские волнения на побережье Нью-Гэмпшира, и с ростом банковских счетов смолк ропот местных предпринимателей. До смешного рано выдвинул свою кандидатуру в президенты никому не известный тип по имени Джордж Макговерн. Любой мало-мальски разбирающийся в политике понимал, что кандидатом от демократии в 1972 году станет Эдмунд Маски, и кое-кто даже считал, что ему ничего не стоит сбить с ног тролля из Сан-Клементе и положить его на обе лопатки.
В начале июня, перед самым роспуском школьников на летние каникулы, Сара в очередной раз встретила знакомого студента-юриста. В хозяйственном магазине Дэя она покупала тостер, а он искал подарок к годовщине свадьбы родителей. Он спросил, не пойдет ли она с ним в кино, - в городе показывали новый фильм с Клинтом ?ствудом «Грязный Гарри». Сара согласилась. ? оба остались довольны. Уолтер Хэзлит отрастил бороду и уже не казался ей очень похожим на Джонни. По правде говоря, она уже почти забыла, каким был Джонни. Сара ясно видела его лицо лишь во сне: он стоял у Колеса удачи, хладнокровно наблюдая за вращением, будто оно слепо повиновалось ему, при этом глаза у Джонни, казалось, приобрели необычный и немного пугающий темно-фиолетовый цвет.
Они с Уолтом стали часто встречаться. С ним было легко. Он ни на чем не настаивал - а если такое и случалось, то его требования возрастали столь постепенно, что это было почти незаметно. В октябре он предложил купить ей кольцо с бриллиантиком. Сара попросила два выходных на размышление. В субботу она поехала в «?ст-Мэн медикэл сентр», получила в регистратуре специальный пропуск с красной каймой и прошла в отделение интенсивной терапии. Она сидела у кровати Джонни около часа. Осенний ветер завывал в темноте за окном, предвещая холод, снег и пору умирания. Прошел почти год - без шестнадцати дней - со времени ярмарки, Колеса и лобового столкновения у болота.
Она сидела, слушала завывание ветра и смотрела на Джонни. Повязки были сняты. На его лбу в полутора дюймах над правой бровью начинался шрам, зигзагом уходивший под волосы. В этом месте их тронула проседь, как у Коттона Хоуса - детектива восемьдесят седьмого полицейского участка. Сара не обнаружила в Джонни никаких перемен, если не считать, что он сильно похудел. Перед ней крепко спал молодой человек, почти чужой.
Она наклонилась и слегка коснулась его губ, словно надеясь переиначить старую сказку, и вот сейчас ее поцелуй разбудит Джонни. Но он не просыпался.
Сара ушла, вернулась в свою квартирку в Визи, легла на кровать и заплакала, а за окном по темному миру бродил ветер, швыряя перед собой охапки желто-красных листьев.
В понедельник она сказала Уолту, что, если он и вправду хочет купить ей колечко с бриллиантом - самым что ни на есть маленьким, - она будет счастлива и с гордостью его наденет.
Таким был 1971 год для Сары Брэкнелл.
В начале 1972 Эдмунд Маски расплакался во время страстной речи перед резиденцией человека, которого Санни Эллимэн называл не иначе как «этот лысый холуй». Джордж Макговерн спутал все карты на предварительных выборах, и Лойб в своей газете радостно объявил, что жители Нью-Гэмпшира не любят плакс. В июле Макговерн был избран кандидатом в президенты. В том же месяце Сара Брэкнелл стала Сарой Хэзлит. Они с Уолтом обвенчались в первой методистской церкви в Бангоре.
Менее чем в двух милях оттуда продолжал спать Джонни. Когда Уолт поцеловал Сару на глазах у всех родных и друзей, собравшихся на обряд бракосочетания, она вдруг с ужасом вспомнила о нем - Джонни, подумала она и увидела его таким, каким он был, когда зажегся свет, - наполовину Джекиль, наполовину злобный Хайд. На мгновение она застыла в руках Уолта, а затем все прошло. Было ли это воспоминание или видение - оно улетучилось.
После долгих размышлений и разговоров с Уолтом она пригласила родителей Джонни на свадьбу. Приехал один Герберт. На банкете она спросила, хорошо ли себя чувствует Вера.
Он оглянулся, увидел, что на какое-то время они остались одни, и допил остатки виски с содовой. За последние полтора года он постарел лет на пять, подумала Сара. Волосы поредели. Морщины стали глубже. Очки он носил осторожно и застенчиво, как всякий, для кого они в новинку, из-за слабых оптических стекол настороженно смотрели страдающие глаза.
- Нет… не совсем, Сара. По правде говоря, она в Вермонте. На ферме. Ждет конца света.
- Чего?
Герберт рассказал ей, что полгода назад Вера начала переписываться с группой, состоящей примерно из десяти человек, - они называют себя Американским обществом последних дней. Заправляют там мистер и миссис Стонкерс из Расина, штат Висконсин. Стонкерсы утверждают, что, когда они отдыхали, их захватила летающая тарелка. Стонкерсов доставили на небеса, но не на созвездие Орион, а на похожую на Землю планету, которая вращается вокруг Арктура. Там они попали в общество ангелов и лицезрели рай. Стонкерсам сообщили, что последние дни уже наступают. ?х сделали телепатами и вернули на Землю, чтобы они собрали немногих верующих - для первого, так сказать, челночного рейса на небо. ? вот съехались десять человек, они купили ферму к северу от Сент-Джонсбери и сидят там уже около семи недель в ожидании тарелки, которая прилетит и заберет их.
- Но это похоже… - начала Сара и тут же закрыла рот.
- Я знаю, на что это похоже, - сказал Герберт. - Похоже на сумасшествие. Местечко стоило им девять тысяч долларов. А там и нет-то ничего, кроме развалившегося фермерского дома да двух акров никудышной земли. Вклад Веры составил семьсот долларов - это все, что она могла собрать. Остановить ее не было никакой возможности… Разве только посадить под замок. - Он помолчал, затем улыбнулся. - Не стоит об этом говорить на вашей свадьбе, Сара. У вас должно быть все отлично. Я знаю, что так будет.
Сара постаралась тоже улыбнуться:
- Спасибо, Герберт. А вы… Вы думаете, что она…
- Вернется? О да. Если к зиме не наступит конец света, я думаю, вернется.
- Ну, желаю вам самого наилучшего, - сказала Сара и обняла его.
5
На ферме в Вермонте не было отопления, и в конце октября, когда тарелка так и не прилетела, Вера вернулась домой. Тарелка не прибыла, сказала она, потому что они еще не готовы к встрече с ней - они еще не отринули все несущественное и грешное в своей жизни. Но она была в приподнятом настроении и воодушевлена. Во сне она получила знак. Ей, возможно, и не придется улететь в рай на летающей тарелке. Но у Веры все больше крепло убеждение: ее призвание состоит в том, чтобы руководить сыном, направлять его на путь истинный, когда он очнется от забытья.
Герберт встретил ее, приласкал - и жизнь продолжалась. Джонни находился в коматозном состоянии уже два года.
6
Никсон снова занял пост президента. Американские парни начали возвращаться из Вьетнама. Уолтер Хэзлит не сдал экзамен на звание адвоката и ему предложили сдать позже. Он снова засел за книжки, а Сара Хэзлит и дальше продолжала работать в школе. Глупенькие, неуклюжие новички, которых она приняла в первый год своего учительствования, были уже в предпоследнем классе. Плоскогрудые девочки стали теперь фигуристыми девушками. Мелочь, которая когда-то блукала в школьных коридорах, играла теперь в «университетский» баскетбол.
Вспыхнул и погас второй арабо-израильский конфликт. Возник и прошел нефтяной бойкот. Вероломно подскочили цены на бензин и… не упали. Вера Смит окончательно убедилась, что второе пришествие Христа из земных недр произойдет на Северном полюсе. Эти сведения она почерпнула из новой брошюры (17 страниц, цена 4 доллара 50 центов) под названием «Подземное царство божье в тропиках». Удивительная гипотеза автора основывалась на том, что царство небесное на самом деле у нас под ногами и что удобное место для проникновение в него - Северный полюс. Один из разделов брошюры назывался «Психические поражения исследователей Северного полюса».
Герберт заметил Вере, что меньше года назад она была уверена, что царство божье где-то в небе, скорее всего - находиться рядом с Арктуром.
- Что касается меня, то я скорее поверю в это, чем в эту чушь о Северном полюсе, - сказал он. - ? в Библии говориться, что царство божье - в небесах. А это тропическое подземелье больше годится для…
- Замолчи! - резко сказала Вера и так стиснула губы, что они побелели. - Не паясничай над тем, чего не понимаешь.
- Я не паясничаю, Вера, - спокойно ответил Герб.
- Господь знает, почему безбожник паясничает, а еретик злиться, - сказала она. Глаза ее безумно блестели.
Они сидели у стола на кухне, перед Гербертом лежал старый шкворень, перед Верой - подшивка старых номеров «Географического журнала», в них она искала фотографии и статьи о Северном полюсе. На улице проносились с запада на восток неспокойные тучи и осыпались листья с деревьев. Снова наступил октябрь, а этот месяц был наихудшим временем для Веры. ?менно в октябре в глазах у нее появлялся этот безумный блеск и долго не проходил. ? как раз в октябре у Герба возникала мысль бросить их обоих. Свою, как видно, душевнобольную жену и своего погруженного в сон сына, который, наверное, был уже практически мертвым. Вот и теперь он крутил в руках шкворень, смотрел в окно на неспокойное небо и думал: «Недолго и собраться. Кинуть свои вещи в кузов пикапа и податься от сюда. Можно во Флориду. ?ли в Небраску, в Калифорнию. Хороший плотник везде заработает свои деньги. Собрался - и айда».
Но он знал, что никуда не поедет. Просто так уж повелось, что в октябре его посещали мысли об уходе, в то время как Вере открывались новые дороги к ?исусу и к спасению единственного ребенка, которого она выносила в своем неполноценном лоне.
Он потянулся через стол и взял жену за руку - худую, устрашающе костлявую руку старой женщины. Вера удивленно подняла на него глаза.
- Я же тебя очень люблю, Вера, - сказал он.
Она улыбнулась в ответ и на какой-то короткий миг стала похожа на ту девушку, за которой он когда-то ухаживал и достиг своего, и которая в брачную ночь огрела его щеткой для волос. Это была добрая ласковая улыбка, и Верины глаза сразу прояснились, засветились теплом и любовью. На улице из-за тучи выглянуло солнце и нырнуло за другую тучу, а потом появилось снова, отбрасывая движущиеся тени на поле за домом.
- Я знаю, Герберт. Я тоже тебя люблю.
Он положил и другую руку на руку Веры и слегка сжал ее.
- Вера… - начал он.
- Что? - Глаза ее были ясными… Внезапно она оказалась с ним, всей душой с ним, и Герберт с болью понял, как страшно они отдалились друг от друга за последние три года.
- Вера, если он так и не очнется… если, избави бог, это произойдет… то у меня есть ты, а у тебя - я, правда? Я это к тому…
Она резко выдернула свою руку. Ладони Герберта, которые держали ее, сомкнулись в пустоте.
- Никогда этого не говори! Не смей говорить, что Джонни не очнется!
- Я только к тому, что мы…
- Он обязательно очнется, - продолжила Вера, смотря в окно на поле, где продолжали двигаться тени. - Это суждено ему господом. Да. Ты думаешь, я не знаю? Я знаю, можешь мне поверить. Господь предназначил его для великих дел. Я слышала его голос в своем сердце.
- Хорошо, Вера, - произнес Герберт. - Пусть так.
Она провела рукой по своим журналам и снова начала листать страницы.
- Я знаю, - повторила она тоном балованного ребенка.
- Хорошо, - сказал Герберт.
Вера углубилась в журналы. А он подпер руками подбородок и смотрел в окно, на игру света и теней, думая о том, что после изменчивого золотого октября придет зима. ? о том, что лучше бы Джонни умереть. Герберт любил парня с самого его рождения. Он видел интерес на маленьком сыновнем личике, когда принес к коляске крохотную древесную жабку и дл ее ему в руки. Он учил Джонни ловить рыбу, кататься на коньках, стрелять. Сидел около него ночами, когда в 1951 году парня свалил тяжелый грипп и температура у него подскакивала до сорока градусов. Тишком смахивал слезы, когда Джонни закончил с отличием среднюю школу и на выпускном вечере произнес на память речь, ни разу не запнувшись. А сколько ее он мог вспомнить: как учил Джонни водить машину; как стоял рядом на носу «Болеро» в то лето, когда они ездили отдыхать в Новую Шотландию, - Джонни было тогда восемь лет, и он радостно и возбужденно смотрел, как судно разрезает воду; как помогал ему делать уроки, строить шалаш, ориентироваться с компасом, когда он был в бойскаутах. Все эти воспоминания всплывали в памяти без всякой последовательности во времени, и единственным связующим звеном был Джонни - парень, который жадно познавал мир. ? теперь Герберт желал ему смерти, - о, как он этого желал! - чтобы парень быстрее умер, чтобы перестало биться его сердце, чтобы совсем выровнялась уже еле заметная изломанная линия электроэнцефалограммы, чтобы он тихо угас, как огонек свечи, - умер и освободил их от себя.
7
Разъездной продавец громоотводов остановился около кафе «Кэти» в Саммерсворде, штат Нью-Гемпшир, сразу после полудня в один из жарких летних дней 1973 года; еще не минуло и недели после Четвертого июля, и будущие грозы, наверное, только зарождались где-то неподалеку, в теплых недрах восходящих термальных потоков.
Его постоянно мучила жажда, и остановился он около «Кэти» только лишь для того, чтобы утолить ее парой стаканчиков пива, совсем не помышляя о торговле. Но, глянув по давней привычке на крышу низкой, похожей на ранчо постройки и увидев на фоне разжаренного до металлического блеска неба ровный, без единой зазубрины, гребень, он перегнулся на заднее сидение взял обшарпанную кожаную сумку с образцами товара.
В баре было прохладно и тихо, если не считать приглушенного звука цветного телевизора на стене. Там было несколько завсегдатаев, а за стойкой сам хозяин, который одним глазом смотрел на экран, где шла передача «Вокруг света», а другим - на своих клиентов.
Продавец громоотводов сел у стойки и положил свою сумку на свободный стул рядом. К нему подошел хозяин.
- Приветствую. Что пьем?
- «Будвайзер» - ответил торговец - ? себе одну за мой счет, если вы не против.
- Я никогда не против, -сказал хозяин. Принеся два стакана пива, он взял поданный ему доллар и выложил на стойку тридцать центов сдачи. - Брюс Кэррик, - отрекомендовался он и протянул руку.
Продавец громоотводов пожал ее.
- А я - Доги, произнес он. - Эндрю Доги. - ? одним духом отпил полстакана.
- Рад познакомиться, - сказал Кэррик. Потом на минутку отошел налить какой-то женщине с хмурым лицом еще чарку текилы и сразу вернулся к Доги. - Вы не из местных?
- Нет, - ответил Доги. - Разъездной торговец. - Он осмотрелся. - У вас всегда так тихо?
- Да нет. В субботу и воскресенье под завязку, да и в другие дни работы хватает. С приватных вечеринок имеем доход - если имеем. Одним словом, от голода не страдаю, но и «кадиллака» у меня нет. - Он указал пальцем на стакан Доги. - Повторить?
- ? себе тоже, мистер Кэррик.
- Просто Брюс. - Хозяин засмеялся. - Наверное, хотите, что-то продать мне.
А когда он возвратился с двумя полными стаканами, торговец сказал:
- Собственно, я зашел не за этим, только промочить горло. Но если вы сами об этом заговорили… - Он привычным жестом поставил на стойку свою сумку. В ней что-то забренчало.
- Я же говорил, - засмеялся Кэррик.
Двое из завсегдатаев - старый с бородавкой над правым глазом и мужик помоложе в сером комбинезоне - подошли посмотреть, что продает Доги. Хмурая женщина и дальше смотрела «Вокруг света».
Доги достал из сумки три громоотвода: один длинный с медным шариком на конце, второй покороче и третий - с фаянсовыми изоляторами.
- Что это… - начал было Кэррик.
- Громоотводы, - сказал старик с бородавкой и захохотал. - Он хочет спасти твою пивнушку от гнева божьего, Брюс. Ты лучше послушай, что он скажет тебе.
Он снова засмеялся, и мужик в комбинезоне присоединился к нему. Лицо Кэррика нахмурилось, и продавец громоотводов понял, если он и имел какой-то шанс, то в эту минуту он его потерял. Он был опытным торговцем и знал, что такое стечение обстоятельств временами может свести на нет любую возможность что-нибудь продать еще до того, как удастся показать свой товар. Потому он и воспринял свою неудачу по-философски и, хотя продолжал свою игру, но скорее по привычке.
- Выходя из машины, я случайно заметил, что это прекрасное заведение не оборудовано громоотводом, а строение-то деревянное. Так вот, за очень умеренную цену, а если захотите, то и в кредит, на очень хороших условиях, я вам гарантирую, что…
- …что сегодня в четыре часа пополудни в это прекрасное заведение грохнет молния, - скаля зубы, дополнил мужик в комбинезоне.
Старик с бородавкой захохотал.
- Мистер не обижайтесь, - произнес Кэррик, - но вы видите это? - ? показал на золотистый гвоздь на небольшой деревянной планке между телевизором и поблескивающем рядом бутылок. На гвоздь были наколоты какие-то листочки. - Это счета, которые нужно оплатить до пятнадцатого числа. Они написаны красными чернилами. А сколько людей здесь сейчас, посмотрите. Мне нужно быть осмотрительным. Нужно…
- Об этом я и говорю, - подхватил Доги. - Вам нужно быть осмотрительным. А приобрести три-четыре громоотвода - это и есть проявить осмотрительность. У вас живое дело. Не хотите же вы , чтобы все здесь сгорело от одного удара молнии, разве не так?
- А что, он не против, - отозвался старик с бородавкой. - Получил бы страховку и подался бы во Флориду. А, Брюс?
Кэррик зыркнул на него с омерзением.
- Кстати, о страховке, - снова запел свое торговец громоотводами. - Страховая сумма в случае пожара будет уменьшена…
Мужик в сером комбинезоне утратил интерес к беседе и отошел.
- Страховку выплачивают полностью, - отрубил Кэррик. - Понимаете, я просто не могу позволить себе сейчас никаких затрат. Так что, извините. Если вы захотите поговорить со мной об этом в следующем году…
- Ну что ж, даст бог, и поговорим, - сказал продавец громоотводов, отступая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24