В век, когда нейросети пишут стихи, рисуют картины и сочиняют музыку, вопрос авторства превращается в головоломку. Кому принадлежит творение, рожденное из строк кода и человеческого запроса? В России эта дилемма выходит на новый уровень: Госдума готовится осенью 2025 года обсудить поправки в Гражданский кодекс, которые впервые закрепят авторские права на произведения, созданные с помощью искусственного интеллекта (ИИ). Как выяснили «Известия», инициатива, поддержанная зампредом комитета по информационной политике Андреем Свинцовым и Советом блогеров, призвана устранить правовую неопределенность, которая сегодня ставит в тупик и авторов, и суды. Но за амбициозным замыслом кроются вопросы, на которые пока нет четких ответов.
С 2020 года термин «искусственный интеллект» официально закреплен в российском законодательстве. Федеральный закон № 123 определяет ИИ как комплекс технологий, имитирующих когнитивные функции человека. Но вот парадокс: пока нейросети создают тексты, логотипы, сценарии и даже научные рефераты, закон молчит о том, кто их настоящий хозяин. Пользователь, задавший запрос? Разработчик алгоритма? Или, может, сама нейросеть? Андрей Свинцов в беседе с «Известиями» указывает на тревожный факт: пользовательские соглашения большинства ИИ-платформ присваивают права на сгенерированный контент самим компаниям, нередко зарубежным. Это ставит авторов, использующих ИИ, в уязвимое положение: сегодня ты создаешь шедевр, а завтра права на него могут оказаться у корпорации за океаном.
Инициатива Госдумы – это попытка навести порядок в этой «серой зоне». Осенью рабочая группа проведет круглый стол, чтобы обсудить поправки в статью 1259 Гражданского кодекса. Цель – не только закрепить права авторов, но и ввести четкие определения для таких терминов, как «нейросеть» и «дипфейк». Без этого, как отмечает основатель Совета блогеров Валерия Рытвина, невозможно защитить пользователей и бизнес от злоупотреблений. «Отсутствие правовых норм порождает неопределенность», – подчеркивает она, и с этим трудно спорить. Представьте: вы написали роман, используя ИИ для генерации отдельных глав, а затем обнаруживаете, что права на него принадлежат не вам, а платформе.
На мой взгляд, эта инициатива – шаг в правильном направлении, но он сопряжен с рисками. Во-первых, как определить степень человеческого участия в создании ИИ-произведения? Если я ввожу в нейросеть сложный запрос, редактирую результат, добавляю свои идеи – где проходит грань между моим творчеством и алгоритмическим? Во-вторых, закрепление прав за пользователями может породить новые споры с разработчиками нейросетей, которые вкладывают миллиарды в их обучение. А что, если ИИ обучался на чужих произведениях, защищенных авторским правом? Этот вопрос уже стал предметом судебных разбирательств за рубежом, например, в деле New York Times против OpenAI.
Мировая практика показывает: однозначного решения нет. В США авторское право признается только за человеком, а в Китае и Японии произведения ИИ могут защищаться, если есть значительный человеческий вклад. Великобритания идет дальше, присваивая права тому, кто инициировал создание контента. Россия, похоже, склоняется к компромиссу: права должны принадлежать человеку, но с учетом роли разработчиков. Однако без прозрачных критериев и международной гармонизации этот подход рискует утонуть в бюрократии.
Инициатива Госдумы – это не просто юридический маневр, а попытка ответить на вызов времени. Нейросети уже не просто инструменты – они соавторы, чья роль в творчестве растет. Но за стремлением защитить пользователей кроется более глубокий вопрос: как сохранить баланс между свободой творчества и коммерческими интересами? Если мы хотим, чтобы ИИ служил людям, а не корпорациям, закон должен быть не только строгим, но и справедливым. Иначе искусное творчество нейросетей рискует стать лишь инструментом в руках тех, кто пишет пользовательские соглашения.